Масленица
Поддам, как в баньке, жару вам,Родители честны!Недаром зять пожаловалНа тещины блины.
Дымится чай, не водочка,На праздничном столе.Внучата здесь не водятсяВ единственном числе.
И ласка, словно патока,В компании большой.Шалит «царевна» Катенька.Не комом блин – старшой.
А младшенькая, Лизонька,Разбойничьих кровей —Пеленки понанизаныНа ребра батарей.
То дуют губки горюшко.То радости полны.Сияют, словно солнышко,Горячие блины.
«У семьи, с основания прочной…»
У семьи, с основания прочной,Установка одна – на добро.Та вода, как слеза, непорочна,Коль ее освятит серебро.
Осиянные годы созвать бы,Словно четки годичных колец.И на месте серебряной свадьбыЗашумит яркой хвоею лес.
Отыскрился весны хвост павлиний.Красок лета уже не зови.Пусть сегодня серебряный инейСтанет светочем нашей любви.
Турне
Не в яхте, не в каретеЗа клином журавлинымМы едем, едем, едемВ турне по рельсам длинным.
Былое поверяяСоседу и соседке,Мы время коротаемВ купе, как в тесной клетке.
Никак на жестком ложеСомкнуть не можем веки.В серебряной порошеДорога в четверть века.
Где юность без достатка,Извечный бег по кругу.Нас ждут на полустанкахНаследники и внуки.
Казенные палатыВ убранстве ясно вижу.Ты свадебное платьеПошила не в Париже.
За книгами на кухне —Товарищи, погодки.И первою покупкойСтал шкаф комиссионки.
Несемся, погорельцы,К вокзалу от вокзала.Ржавеют наши рельсы.Поскрипывают шпалы.
Идет дорога в гору,И дальше – по уклону.Для нас у семафораОдин лишь цвет – зеленый.
«Мы одну одолели ступень…»
Мы одну одолели ступень.И старались друг другу помочь.Не прервется малиновый день.Не закончится брачная ночь.
Как ты спишь! Я гляжу не дыша.И в тревоге встречаю рассвет.Ты все так же, душа, хороша.И моложе на тысячу лет.
Из книги «Звёздный поцелуй»
Цветы разлуки
Сосновый бор, зеркальный плес.Мне в нем – отрада.Ведь я цветы тебе принес,А ты не рада.
Твой образ волны на бегуНе развенчали.Стою на топком берегуСвоей печали.
С дорожки лунной не свернутьВ зеркальной раме.Воды холодной зачерпнутьИ пить горстями.
Подмигивают небеса.Влекут лукавоИные выси и глаза,Моря и травы.
Очнешься – больше не зовутЛюбимой руки.Лишь по течению плывутЦветы разлуки.
Белая ночь
О любви, о любви, о любвиГоворили мне губы твои.И глаза, как ее не таи,Выдавали секреты любви.
Эти линии так хороши!Искушения не превозмочь —Наиграть пьесу в белую ночь, —В две руки, в два ума, в две души.
Отыскать путеводную нитьСреди пошлости мер и весов.Лишь бы в гамме безудержных словНоту главную не упустить.
Потаенное миру явить,И свиваться, как лозам в соку.Причащаться, как пчелке к цветку,Ко Вселенной высокой любви.
Идиллия
Стерпится – слюбится.Сладится – стешится.Жар поостудится.Холод затеплится.
НеукротимаяЖажда прощения.Ссора с гордынею.Милость – смирению.
Воз тянем рикшами,Леностью мечены.Коротко стриженыПротиворечия.
Уравновешены.Кротки до одури.В меру утешены.Сыты заботами.
Только в идиллии,Где все так схвачено,Нечто интимноеНе обозначено.
Что в прегрешенияхСвыше даруется.Лишь в утешение —«Стерпится – слюбится».
Признание
Я без тебя и дня не проживу.Но даже если будем мы в разлуке,Тебя губами, сердцем призову,Сожму в ладонях трепетные руки.
Я по тебе ничуть не загрущу.Грустят лишь по утерянной надежде.А я в тебе саму тебя ищуИ с каждым днем люблю сильней, чем прежде.
Запутаюсь в шелку твоих волос.Укроюсь с головой твоим дыханьем.И погружаясь в терпкий омут грез,Превозмогу оскому расставанья.
Средиземное море
Средиземное море —Это пенный прибой,Где на радость иль горе —Наша встреча с тобой.Это тяга векамиКо Священной земле.И песок под ногами —Как янтарь в хрустале.
Нам в минуты сомненьяНа нелегком пути —В кураже вдохновеньяРвать волну на груди.И любые напастиПоглощает прибой,Коль родился в рубашке,Что из пены морской.
Мы скитаний вслепуюИзбегать не вольны.То – в пучину морскую,То – на гребень волны.
И у пристани близкой —Олеандры в цвету.А у сердца – пропискаВ неизвестном порту.
Из книги «Автограф»
Молитва
Не искупления прошу у БогаГрехов, что в этой жизни несть числа.А к светлым далям – скатертью дорогу,И за спиной – надежды два крыла.
Пускай тебя заботы рвут на части,Но сил достанет грезить наяву.И я прошу не счастья, а участьяЛюдей, среди которых я живу.
И мне дешевых милостей не надо.Я перед вами сердцем не солгу —Не худо быть здоровым и богатым,Но ведь за это вечно быть в долгу.
Я бью челом страдающим со мною,Кто пядь за пядью чувству уступал.Пускай любовь проходит стороною.Дай Бог хоть раз припасть к ее стопам!
И допоздна сомкнуть не в силах вежды,Желать врагам своим не стану зла.Бросаю камень в озеро надежды,Чтоб к ней дорога легкою была.
Шалом
С юности, гоняя голубей, —Будь то Киев, будь Ташкент иль Таллинн —Если забывал я, что еврей,Тотчас мне о том напоминали.
Кто не грешен: это ль не таил?Я меж них – не первый, не последний.Вечно соплеменники моиГнулись под хулой тысячелетней.
В прихоти сановной господаСирых осуждали и прощали.Теплилась надежда, как звезда,В их глазах, исполненных печали.
И теперь, вкусив судьбы иной,Сталось как бы заново родиться.Нации, порукой круговойМеченой, мне нечего стыдиться.
Без страстей кухонных при кумеСтали мы достойней и мудрее.Коль один запишем, два – в уме.Двух дают за битого еврея.
Там и здесь я каждому знаком.И что нужен людям – тоже знаю.Если говорю я вам «Шалом!»,То «Селем!» я подразумеваю.
К Святым местам
Кто и впрямь в святые метит,Кто бежит, судьбой гоним, —В Рим, Париж, Афины, Мекку.Я же – в Иерусалим.
Там к святыням всех религий,Друг за дружкой по пятам,Скинув бренные вериги,Мир дорожку протоптал.
Там, грехи свои итожа,И с молитвой на устах,Всяк рукой касался ложаУбиенного Христа.
Вот и я молился Богу.И к Талмуду, сердцем чист,Прикасался в синагоге,Убежденный атеист.
Сам себя переиначил.К той земле любовь пронес,У Стены священной ПлачаУтирая капли слез.
У Стены Плача
Колонны, камни, письмена —Средневековья панорама.Молчит подпорная стенаНе раз разрушенного храма.
Над ним не властвуют года.Машины рядом не паркуют.Идут паломники сюда,Булыжник пятками шлифуя.
В пылу душевной простоты,Взывая к Господу в печали,Свои заветные мечтыОставят в швах меж кирпичами.
Клочки бумаги стерпят речьКоленопреклоненной черни.И дворник с пейсами до плечИх передаст по назначенью.
Я вижу фальшь, как ясный день.Но отчего ж, от изумленьяНапялив кипу набекрень,Вошел в экстаз благоговенья?
С лица – икону хоть пиши.Уже другой, не тот, что прежде,Я тоже чистый лист душиЗаполнил верой и надеждой.
Стеклодув
Брату Володе
Стеклодув в Тель-Авивеколдует над битым стеклом,Привлекая к арене столаудивленных зевак.Незаметно жонглируялегкой горелки огнем,Выпускает, как фокусник,фауну из рукава.То забавный дракончикна Солнце блеснет чешуей,То застынет на миг,изготовившись к схватке, гюрза.То из мертвого ломакакой-то бутылки цветнойПоявляются вдруг медвежонкаживые глаза.И волшебная палочкатак увлекает меня,Что застыл, как в лесу молодом,неприкаянный пень.Я на пальцах прошу изготовитьдля брата коня,Чтобы помнил всегда о красеказахстанских степей.Я скупил бы все разом,хотя я совсем не богат.Мастер делает дело свое,и не дрогнет рука.Остается за морем далекимединственный брат.Рукотворное чудокому-то пойдет с молотка.Как слеза смоляная —из трубочки капля стекла.Заиграло в лучах огневыхзолотое руно.Нелегко, но – возможнофигурки ваять из стекла,только в жизни осколки былогослепить не дано.
Яблочко
